Так всё-таки спектакль или выставка? С этим вопросом я зашла в пространство «ДЫМ.», а потом больше о нём не думала, потому что выстроенный из предметов, слов, звуков и полунамёков нарратив ведёт туда, где не очень важны определения. Но если уж обозначать жанр, то это, скорее, игра, в которой самостоятельно надо добыть смыслы (и сколько найдёшь – все твои).
Я хожу кругами: сначала по номерам, потом просто так. Исследую, открываю ящики, переставляю фигурки, листаю альбомы. Пространство приглашает меня в повествование, и каждый раз оно разное: хронологически расставленные кусочки жизни Валентины Сурвило, позволяющие познакомиться с ней как с человеком; оживший учебник истории без навязанного ура-патриотизма; рассказ про меня, которая глядит на коллективные травмы позапрошлого поколения и пытается понять, какие из них проросли во мне сегодня.
Пространство заводит на очередной круг, и я замечаю: несмотря на длинную жизнь героини, здесь всё-таки всё о войне – событии, которое разделило жизнь на до и после. Хотя, казалось бы, что такое 4 года из 94? Но к тому, что в центре, раз за разом выводят ноги и память.
Геометрия важна. Взрослые ходят по пронумерованным точкам, дети бегают хаотически, но все существуют в кругу из заплат времени. Икеевский стол, состаренная тетрадь и современная микроволновка перемежаются реальными фотографиями, объявлениями по радио и игрушками советских времён. В кругу выставки-спектакля создаётся пространство мифа. Я не жду от него документальности, и ему удаётся проводить меня в мир, где эпоха рефлексируется, а не навязывается с определённой точки зрения, где вопросы важнее ответов.
Всё начинается с ямы с зеркалом на дне (воронки от бомбы или болота?) и завершается такой же. Кто-то скажет: война поглотила и затянула всех, а тебя, современного, выплюнула, и ты остался на всё это смотреть. Я скажу: ты, конечно, остался, но на самом деле ничего не завершается. Будь сразу за второй ямой дверь на выход – пришлось бы нести войну в себе, заполнить себя ею целиком. Но, чтобы выбраться, нужно пройти по коридору обратно, и за эти несколько шагов я оставлю себе только отзвуки истории – в том объёме, с которым сейчас справлюсь. К счастью, весь спектакль состоит из деталей, как и в принципе память. А значит, я унесу набор воспоминаний о воспоминаниях, увезу их в обратном поезде, а потом буду с удивлением обнаруживать тут и там. Потому что инсталляция эта, благодаря своей разрозненности и воздуху, успела во мне поселиться.