Мария Крашенинникова-Хайт – магистрантка программы «Социальный театр» ГИТИС и ЦИМ, она вела на фестивале «Территория.kids» в Москве обсуждения после просмотра иммерсивного спектакля «ДЫМ.» Привычные 30 минут на отзывы растягивались до полутора часов, зрителям важно было еще раз через разговор прожить увиденное. Так как мы не можем публиковать те обсуждения, мы решили узнать у Марии, как ей «ДЫМ.», как зрителю.
Так всё-таки спектакль или выставка? С этим вопросом я зашла в пространство «ДЫМ.», а потом больше о нём не думала, потому что выстроенный из предметов, слов, звуков и полунамёков нарратив ведёт туда, где не очень важны определения. Но если уж обозначать жанр, то это, скорее, игра, в которой самостоятельно надо добыть смыслы (и сколько найдёшь – все твои).
Я хожу кругами: сначала по номерам, потом просто так. Исследую, открываю ящики, переставляю фигурки, листаю альбомы. Пространство приглашает меня в повествование, и каждый раз оно разное: хронологически расставленные кусочки жизни Валентины Сурвило, позволяющие познакомиться с ней как с человеком; оживший учебник истории без навязанного ура-патриотизма; рассказ про меня, которая глядит на коллективные травмы позапрошлого поколения и пытается понять, какие из них проросли во мне сегодня.
Пространство заводит на очередной круг, и я замечаю: несмотря на длинную жизнь героини, здесь всё-таки всё о войне – событии, которое разделило жизнь на до и после. Хотя, казалось бы, что такое 4 года из 94? Но к тому, что в центре, раз за разом выводят ноги и память.
Геометрия важна. Взрослые ходят по пронумерованным точкам, дети бегают хаотически, но все существуют в кругу из заплат времени. Икеевский стол, состаренная тетрадь и современная микроволновка перемежаются реальными фотографиями, объявлениями по радио и игрушками советских времён. В кругу выставки-спектакля создаётся пространство мифа. Я не жду от него документальности, и ему удаётся проводить меня в мир, где эпоха рефлексируется, а не навязывается с определённой точки зрения, где вопросы важнее ответов.
Всё начинается с ямы с зеркалом на дне (воронки от бомбы или болота?) и завершается такой же. Кто-то скажет: война поглотила и затянула всех, а тебя, современного, выплюнула, и ты остался на всё это смотреть. Я скажу: ты, конечно, остался, но на самом деле ничего не завершается. Будь сразу за второй ямой дверь на выход – пришлось бы нести войну в себе, заполнить себя ею целиком. Но, чтобы выбраться, нужно пройти по коридору обратно, и за эти несколько шагов я оставлю себе только отзвуки истории – в том объёме, с которым сейчас справлюсь. К счастью, весь спектакль состоит из деталей, как и в принципе память. А значит, я унесу набор воспоминаний о воспоминаниях, увезу их в обратном поезде, а потом буду с удивлением обнаруживать тут и там. Потому что инсталляция эта, благодаря своей разрозненности и воздуху, успела во мне поселиться.